Автор: Евгений Капов, независимый журналист (Эстония).
Общество стихотворцев, которые ушли, но их стихи остались. Как остались и их дела, которые они творили на своих основных рабочих местах на благо людей. «Не продается вдохновение, но можно рукопись продать»,- утверждал Александр Сергеевич. Но и он, чтобы прокормить свою семью, был вынужден состоять на государственной службе. Правда, тогда власть понимала общественное значение поэта, и как-то субсидировала его литературный труд. Был период в жизни их страны, когда стихотворчество было приравнено к тунеядству. (Достаточно вспомнить суд над Иосифом Бродским, ставшим Нобелевским лауреатом).
Так и наши поэты: не претендуя на «нобелевку», они скромно работали на горных и химических предприятиях, в образовательных учреждениях, на транспорте. На вырученные от «общественно-полезного труда» средства, они в основном за свой счет издавали книжки стихов, а кому чуть больше везло – публиковали свои произведения в сборниках и альманахах за государственный счет. Это сейчас нет проблем: разместил в Интернете свои стихи, и вот уже весь мир тебя знает. А каково быть тем, кто ушел до появления Интернета?
«Общество мертвых поэтов» — очень даже приличное общество. Они ушли от нас в разное время: кто до, а кто – после распада страны, в которой родились. Но сегодня в Ида-Вирумаа, где они работали, нет человека, который, как учитель Джон Китинг из фильма «Общество мертвых поэтов» рассказал бы молодым о творчестве людей, живших в Ида-Вирумаа, проповедовавших в свое время ценность самого бытия. Каждый по-своему, в присущей только ему одному творческой манере, воспевал человека и его чувства, рассуждал о смысле жизни.
Кто из молодых знает сегодня поэта из Кохтла-Ярве Юрия Воробьева, чьи поэтические образы кого-то сводили с ума, кого-то заставляли хохотать. Достаточно вспомнить его строчку «Терриконы, как женские груди земли»…
Игорь Корейша – директор сланцевого разреза «Октябрьский», автор нескольких стихотворных сборников, тоже любил пошутить. В его «трактате» о пользе сна есть такие строки:
Спят во всю ( и слава Богу)
депутаты Рийгикогу,
интегрируясь во сне.
Не ставлю целью проанализировать творчество ушедших поэтов, творивших в Кохтла-Ярве. Для этого есть литературоведы. Захотелось просто напомнить читателю, что были люди, сумевшие оставить след. Поэт Леонид Мартынов вопрошал:
Скажи: Какой ты след оставишь? След, Чтобы вытерли паркет И посмотрели косо вслед, Или Незримый прочный след В чужой душе на много лет?
След израненной души
Об Игоре Олеговиче Корейше издатели сборников писали так:
«Игорь Корейша, (1937 – окт. 2003, Кохтла-Ярве). Окончил Таллиннский политехнический институт. Горный мастер, начальник подземного участка, начальник смены шахты, гл.экономист и директор разреза. Коллеги называли его “Моцартом горного дела”. Параллельно шла жизнь души поэта. Его стихи публиковали журналы “Огонек”, “Звезда”, “Таллинн”, альманах “Таллиннские тетради”,газеты “Советская Эстония”, “Молодежь Эстонии”. Его творчество ценили такие мастера, как Александр Твардовский и Давид Самойлов. Поэт и переводчик Светлан Семененко отличал необычайную чистоту поэтической речи, свойственную немногим».
Рецензенты любили ссылаться на мнение корифеев. Так было, когда отсутствовало собственное мнение, так как иметь его во все времена считалось небезопасным. А читатели Игоря Корейшу просто любили: ведь они работали рядом с ним, жили рядом, вместе учили и воспитывали детей.
В июне 2001 года он напишет:
Вся музыка Земли подобна многоточью:
родится каждый миг мелодия своя…
Ну разве можно спать такой волшебной ночью?!
Я сына разбудил послушать соловья.
В раскрытое окно несутся переливы,
не пропуская сон в полночный зыбкий час.
И ширится в груди надежда быть счастливым
у каждого из нас, у каждого из нас.
Когда на вечере памяти Игоря Корейши я попытался прочитать это стихотворение, но не смог, так как после первой строчки задушили слезы, приехавший из Таллинна поэт и переводчик Светлан Семененко взял у меня этот листочек и прочитал «Июнь» с таким чувством, словно это стихотворение было написано Игорем Олеговичем ему лично. А вскоре и сам Светлан встретился с покинувшим этот свет Игорем Корейшей. Не знаю — случайность это или нет, но умер Светлан буквально через месяц после «Бронзовой ночи».
В день смерти Светлана на сайте «Века перевода» о нем напишут: «Пожалуй, единственный переводчик, чьи переводы убедили русского читателя в самоочевидном факте: эстонская литература не менее значительна, чем любая другая европейская. Эстонии удивительно не везло в русских переводах, вне зависимости от того, работал переводчик с подстрочника или с оригинала. За рубежом Алексис Раннит привлек к эстонской поэзии множество поэтов-эмигрантов: от Северянина до Горбаневской, «здесь» над ней трудились Самойлов и Тоом — все получалось, увы, какое-то среднеарифметическое. Один лишь «Лебедь, убивший танк» Лийва в переводе Семененко доказал больше, чем все предшественники».
Свечку поставил в храме пустом.
Нагим одеянье, больным исцеленье.
Праздник ли, будни — я об одном:
Об избавлении от наважденья
Духом упавших, скорбных умом.
(Светлан Семененко).
Остановить мировое Зло
Ни больше ни меньше. Такую задачу ставил перед собой поэт Геннадий Столбов. Специалист по строительству Сланцеперерабатывающего комбината свой первый сборник стихов выпустил в 1994 году в Москве. Затем его сборники выходили и в Эстонии. Вышедшую в 2003 году книжку стихов Геннадия Дмитриевича Столбова «Тонкий лед» заключает Послесловие автора. В нем, в частности, написано:
«Люди должны остановить Зло. Ему не должно быть места ни на Земле, ни во Вселенной… Сегодня мировому Духу необходимо как сверхскорая медицинская помощь второе Возрождение, которое вышвырнет на обочину истории любителей бросаться атомными бомбами и беспрестанно жечь и убивать, точно так же, как первый Ренессанс оставил без воздуха любителей инквизиторских пыток и сжигания людей на кострах».
Белые одежды
Когда-то по уставу тамплиеров,
Чтоб каждый рыцарь был душой здоров,
Обидой слабых не унизил веру
Охота разрешалась лишь на львов
И запрещалось… никакой надежды,
Чтоб вырядился рыцарем плебей,
Чтоб рыцарские белые одежды
Носил оруженосец иль лакей.
А ныне холуи совсем без риска
Под белизной ворованных одежд
Оравой атакуют с грозным визгом
Тех, кто в земле лежит десятки лет.
(Геннадий Столбов).
Мама
Юрий Павлович Вимберг родом из Ленинградской области. Институт железнодорожного транспорта окончил в Питере, работал на Восточносибирской железной дороге, в 1972 году переехал в Карелию, оттуда – В Кохтла-Ярве, к брату Феликсу, который руководил совхозом. В карельском Медвежьегорске его считают своим поэтом, в Кохтла-Ярве – своим. Сам же Юра считал себя «человеком мира». Он щедро дарил свою любовь друзьям, знакомым. Но самые трепетные чувства братья Вимберги испытывали к своей маме.
В вышедшем в 1977 году в Карелии сборнике «Молодые голоса» Юрий Вимберг публикует стихотворение «Земной поклон». В нем – такие строки:
Мама, мама!
Скупы на душевное слово твои сыновья.
Это чувствуем сами:
На сердце и тесно, и горько.
Души, как и хлеба
Хорошо поднимала опара твоя,
Только в слишком горячей печи
Обжигается корка.
Мама, мама!
В колени тебе,
Будто в детстве,
Уткнуться б лицом…
Но стремясь оградить
От забот и тревог не по силе,
Забываем, что вынесла ты,
И что знаешь уже обо всём:
Где справляемся мы,
Где, чуть-чуть,
Но судьбе уступили.
Мама, мама!
Твои сыновья
неподолгу гостят у тебя —
Если крылья окрепли,
В полет устремляются птицы,
Проводи до околицы нас.
Запоздалые стаи трубят.
Так позволь пред разлукой тебе
До земли поклониться.
(Юрий Вимберг).
Вот о чем подумалось. «Общество мертвых поэтов» соседствует с нынешним поколением стихотворцев, которые, слава богу, здравствуют. Нельзя сказать, что живые не вспоминают тех, кто ушел. Но их вечера посвящены лишь классикам, известным именам. А вот своих ушедших собратьев по перу, скромных людей, которые трудились на предприятиях, писали стихи, нынешние члены поэтического объединения северо-востока Эстонии не вспоминают. А ведь и ныне здравствующие стихотворцы, дай им бог здоровья и долгих лет, тоже когда-нибудь присоединятся к «обществу». Им там будет о чем поговорить. И их там спросят: мол, братья и сестрицы, чего ж вы о нас не вспоминали-то, когда здравствовали?
Фото из частных архивов и автора
Ваш комментарий будет первым