Отношения России и Запада ныне балансируют на грани конфронтации. Может быть, поэтому в экспертном сообществе становится востребован опыт недавнего прошлого, когда «железный занавес» уже существовал. «Материальные миры холодной войны: индивидуальные измерения» — такая конференция прошла на днях на базе Германского исторического института в Москве. Благодаря платформе Zoom в ней приняло участие и деловое издание «БИЗНЕС Сегодня».
Пепельница у станка и самопальный осциллограф
Елена Алексеевна Кочеткова, доцент Высшей экономической школы в Санкт-Петербурге, рассказала на видео-семинаре о поездках советских ученых за «железный занавес». Изучив доступные в архивах отчеты специалистов, побывавших в командировках в Скандинавии, она сделала выводы, что трансфер технологий проходил не вполне: советские люди получали проспекты и рекламы, а не настоящие документы.
Однажды наш инженер привез из Финляндии сувенирный спичечный коробок, на котором был изображен перспективный станок — мол, все, чем могу. Часто в отчетах указывалось нежелание партнеров из капстран предоставлять материалы в Страну Советов — дескать, мы противники, система у нас другая. Попадались в отчетах не вполне относящиеся к делу фотографии — к примеру, цветочные киоски в финском г.Торнио, которые, видимо, просто понравились нашему человеку. Отмечалось, что приезжих при передвижении по дорогам Финляндии помещали в более дешевые вагоны II класса.
«Человек там работает, потому что боится потерять свою работу», — делали тонкие выводы побывавшие на иностранных предприятиях спецы.
— Фундаментальные знания в СССР были на высоком уровне, но не хватало технологичного оборудования, — оценивает послевоенную реальность Е.Кочеткова. «В принципе, мы знали, что это такое, — отзываются сейчас инженеры на пенсии, — Самопальные осциллографы мы делали».
— Все обсуждали, как чисто на финских производствах — что там курят не у станков, — отслеживает оценки советских специалистов Е.Кочеткова. «Культура производства как элементарная физическая чистота» была своеобразным индикатором. Уровень автоматизации и механизации производства в Европе также впечатлял визитеров из СССР.
Болгария — не заграница?
В рамках Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) командировки были гораздо более частыми, чем в капстраны. «Хорошо очень общались», — вспоминает о поездке в Венгерскую Народную Республику бывшая сотрудница НИИ. «Конечно, там другие люди — свободнее гораздо, уже не говоря о том, жизнь там производит впечатление… в смысле материальном. Конечно, магазины». Венгры тогда не знали ни русского, ни английского языка — и на помощь приходили разговорники.
— В отчетах часто прослеживается недоверие, — отмечает Елена Кочеткова. «Желание что-то подсунуть и нежелание что-то показывать» встречали даже в Болгарии, считавшейся «братской». Так, один побывавший там советский ученый впервые встретился там с персональным компьютером!
— Яркое интервью у меня было у специалиста по высоковольтным линиям. Все отчеты строились вокруг экономического эффекта. Но это была ритуализированная игра — хотели поехать в ГДР или ПНР, писали — можно сэкономить миллион рублей! Но это не так, чтобы они нивелировали свое профессиональное значение, когда работали с КИПами — контрольно-измерительными приборами.
Доктор исторических наук Оксана Сергеевна Нагорная (Ярославский государственный педагогический институт) отметила, что СССР не только брал — но и отдавал технологии. Трансфер происходил в страны СЭВ, развивающиеся государства. Чаще всего советский индивид испытывал за рубежом «культурный шок».
— В чем бы я немного усомнилась, что образ технологического превосходства подрывал в наших специалистах образ большой страны. Скорее речь шла об улучшении советского проекта, — говорит Оксана Нагорная.
У советских собственная гордость
Алексей Тихомиров, сотрудник Университета Гете (Франкфурт-на-Майне) заявил:
— По обе стороны «железного занавеса» обе стороны стремились к утверждению собственной модели модерна. Границы между представителями науки не были столь жесткими.
«Обмениваться опытом можно был», — констатировал А.Тихомиров. Вместе с тем советские недостатки — плановой ли экономики, непорядков на конкретных предприятиях — выносились за рамки дискуссий с западными коллегами.
— Эмоциональная промывка мозгов перед поездками была, конечно. Но это в пух и прах разбивалось реальным столкновением с Западом. В профессиональных нишах наблюдался процесс плюрализации – наряду, конечно, с существующим дискурсом великого советского народа, — отмечает Тихомиров.
«Хорошего» советского гражданина и в конце СССР отличало от «плохого» наличие культуры. «Некий моральный стандарт советскости», по оценке А.Тихомирова, был перенесен из сталинского периода. Специалисты, с одной стороны, выступали как агенты прогресса — а с другой как консерваторы, блокируясь с номенклатурой:
— Как показывают официальные отчеты, их авторы приходили к ритуализированным выводам о превосходстве социализма над капитализмом.
«Смена», «Зоркий» и «Зенит»
В то же время в обычной советской квартире конца 80-х можно было найти много технических объектов разного происхождения — от военных трофеев до сувениров, привезенных из командировок с Запада.
Фотографии из поездок за границу создавали собственное визуальное видение мира. «В постсталинский период фотоаппараты стремительно распространяются, — напомнил А.Тихомиров, — Самое важное — частную фотографию наряду с дневниками нужно рассматривать как эго-документы. В отличие от письменного слова, которое тщательно цензурировалось, фотографирование стало пространством относительной свободы».
— Можно говорить о бегстве советского субъекта в визуальное пространство, — считает Алексей Тихомиров. — Он считал себя автономным хранителем личной, семейной памяти — и это же было характерно для Западного мира.
Доцент истории Европейского университета в СПб Вадим Басс считает, что отчеты о командировках являются «сконструированными воспоминаниями», в которых очень сильна цензура. С другой стороны, он привел пример закупки больших компьютеров IBM System/360 и System/370, из коих получились советские ЕС ЭВМ, применявшиеся до 90-х гг. во всех соцстранах — до момента выпуска советского аналога прошло 7 лет.
«Нейлоновые колготки, натянутые на железное решето», — так образно охарактеризовал границу между советским и западным мирами историк Алексей Юрьевич Попов. Учитывая, что до Института истории РАН господин Попов преподавал в Академии ФСБ, то мог бы и предположить — что сделается техническим символом нового «железного занавеса» — если между Россией и Западом все станет совсем плохо. Вероятно, это будет заблокированный Facebook, идущий со страшной задержкой через анонимизирующий VPN-cервер…
Николай КАБАНОВ.
Ваш комментарий будет первым