«Здесь, в Радиодоме, все кипело, здесь был музыкальный центр, и именно здесь сохранилась латышская культура. А что сейчас происходит? Как сохраняется культура? Как, я спрашиваю? Это правительство, ну, не может управлять страной. Особенно в кризис. Поэтому есть только один выход — уйти самим. Но никто никуда не собирается уходить», — говорит маэстро Раймонд Паулс со своей обычной резкостью, которая чередуется с уважением к культуре и любовью к Латвии. Большое интервью для Neatkarīga у композитора взяла публицист Элита Вейдемане. Press.lv приводит его часть.
— Вам не кажется, что мы не можем спланировать нашу дальнейшую жизнь даже на неделю вперед?
— Никто не может знать, что есть и что еще будет. Только что отменили последние мероприятие — мой юбилейный концерт с Элиной Гаранчей. Это было логично: 11 января кончается чрезвычайная ситуация, а на 12-е января был запланирован концерт.
Кто может его гарантировать? Элина связана со своим гастрольным графиком, и мы год готовили концерт, планировали… Элина пересматривает свои планы, возможно, что-нибудь произойдет в июле. Но это только возможно. К тому же такие перенесенные концерты теряют весь свой шарм, все, на что мы пошли. Репетиции с камерным оркестром, продуманная особая режиссура…
Тоже самое было с Андрисом Кейшсом: концерты были согласованы по датам с постановками в театре, теперь и они отменены. Всего каких 20 концертов отменены. Хорошо, я выживу, потому что я даже за интервью с вами получу таких денег… (смеётся), на которые я смогу долго прожить. А что эти остальные музыканты будут делать?
— Об этом я с ужасом стала думать еще весной.
— Ну, сколько у нас тех мероприятий? На Лиго, Рождество, Новый год и что там еще? Только тогда музыканты могут что-то себе заработать. Лето — концерты и халтурки. Мы с Даумантом Калниньшем запланировали Рождественские концерты, они тоже пропали. Но что меня больше всего коробит… Связался с одним эстонским музыкантом и он рассказал, что в Эстонии концерты не отменили. У них, так же как и у нас недавно, полупустые залы, ничего огромного нет, но какое-то движение происходит. Сейчас в Латвии главные пострадавшие — люди творческих профессий. В госсекторе у всех есть зарплаты, чиновникам собираются зарплаты еще и повысить. Ну что это такое?!
Это не моем стиле — считать деньги в чужом кармане, но… Я потерял столько денег, благодаря всем этим правящим мальчикам, что страшно даже подумать. Когда началась вся эта кутерьма с вирусом, слышал что страна получила огромную сумму денег. Из них сразу свою долю получил airBaltic — ни у кого ничего не прося, они просто получили и все. Я тоже был бы не против получить такую зарплату, какую получает руководитель этой авиакомпании.
— Ну да, вы на свою зарплату на радио не проживете.
— Думаю, что руководство радио мстит мне за то, что я, в свое время, для студии Latvijas Radio 1 получил тот рояль, благодаря Авену (смеётся)… (речь идет о подаренном Паулсу на 75-летний юбилей российским банкиром Петром Авеном рояле Steinway за 100 000 евро, которые маэстро отдал концертной студии радио, — прим. ред.). Но почему я тут нахожусь, тут в Радиодоме? Чтобы видеться с теми, кто как и я, еще как-то двигается. От старого поколения осталось несколько человек, которых по пальцам можно сосчитать. Гунарс Екабсонс… да в целом и все. От того старого радио больше никого нет.
— Теперь создают новое общественное радио, которое, возможно, будет объединено с общественным ТВ.
— Да, это очень интересно. Что эти новые СМИ смогут говорить и о чем не смогут? Не дай бог сказать, что они кого-то поддерживают. Частные радио ничто не интересует — они ставят свою зарубежную музыку и все. Но здесь, в Радиодоме, я провел практически всю жизнь, здесь в Советское время был Оркестр Латвийского радио, здесь была жизнь, здесь все звучало… Но сейчас мы о тех временах не можем говорить, Вейдемане будет первой, которая сразу набросится, что ты сволочь и продался русским (смеется).
— А как же, куда без этого (тоже смеется).
— Но так было: здесь все кипело, в Радиодоме, все кипело, здесь был музыкальный центр, и именно здесь сохранилась латышская культура. А что сейчас происходит? Как сохраняется культура? Как, я спрашиваю? Это правительство, ну, не может управлять страной. Особенно в кризис. Поэтому есть только один выход — уйти самим. Но никто никуда не собирается уходить. На должность министра культуры поставили певца, он ветренно начал с проекта концертного зала, но теперь там все замолкло… Временами смотрю эти удаленные заседания Сейма. Но простите, что это за заседания? Какие-то духи в экране, никакой жизни, что-то там говорят… Хорошо, примем во внимание ЧС, но нет же никакого порядка. Когда я узнал, что будет можно и чего нельзя покупать по воскресеньям… Зубочистки нельзя покупать. В выходные нельзя купить водки. Они про Швейка не читали? (Имеется в виду знаменитая фраза бравого солдата Швейка: «В Праге ни одно правительство не продержится и дня, если поднимет цену на пиво!» — прим. press.lv ) Кто эти списки готовит? Конкретно — кто? Этот человек может выйти вперед и рассказать нам об этих глупостях? А то нельзя понять смеяться или плакать…
— Но каждая слишком серьезная ситуация также вызывает и свой смех.
— Да, это так. Андрис Кейшс рассказывал: однажды он был на похоронах, старшие несли гроб, все в полном безумии, и тут один спотыкается, падает, а за ним и все остальные… Гроб падает, открывается и из гроба выпадает совершенно голая женщина! Почему голая? А родные подумали, чего одежде зря пропадать! Ну готовый же сюжет для эпизода фильма. Хорошо, что можно посмеяться. Так и в жизни: народ зовет правительство, а те, кажется, не слышат. Я всегда удивляюсь: как эти люди получили свои должности?
— Недавно упомянутый вами министр Наурис Пунтулис — он хотя бы был хорошим певцом.
— Ну да. Но и я попробовал “радости” от должности министра культуры. Сам с этой должности сбежал, потому что не мог этого больше терпеть… Знаете, как я отказался от награды за вклад в театральное искусство?
— Когда это было?
— Недавно, со мной говорили, сказали, что хотят выдвинуть меня на награду, я сказал категорическое нет. Потому что многие годы меня публично называли театральным палачом.
— Почему?!
— В связи с Театром юного зрителя.
— Погодите, об этом писали бесчисленное количество раз, разъясняя, что вы определенно не виноваты в гибели ТЮЗа!
— Есть некоторые театральные актеры, которые мне приписывают убийство театра. Вторая моя вина — “убийство” Театра оперетты.
— Но к Театру оперетты вы близко не подходили! Это произошло во времена другого министра.
— А кого это интересует? Если бы мне дали этот приз, опять бы началось, а мне все это не нужно. Знаю только то, что благодаря моему имени, театр заработал большие деньги.
Ваш комментарий будет первым