Автор: Сергей Середенко, политзаключенный правозащитник, Эстония
Всем привет!
Тут супруга г-на В.Кара-Мурзы, который в тюрьме, сказала мне по телевизору (разрешенный в тюрьме канал «Настоящее время»), что «самое страшное для политзаключенного — мысль о том, что его забыли».
У меня таких мыслей нет. Потому как забыть про себя не даю — пишу и звоню людям. В основном с рассказами о местной жизни. А тут вот даже на днях «письмо поддержки» получил — давно таких не было. От украинки. Из Испании. Куда она переехала из Норвегии. Поэтому досталось всем — и Украине, и Норвегии, и Испании. Испании — меньше, потому что муж — испанец. Письмо большое, наболелое, и я, видимо, показался ей самым правильным адресатом для него. Возможно, она права.
Получил ответ на свое возражение по поводу отказа тюрьмы перевести меня на открытый режим. Ответ пришел а) с опозданием и б) от министерства юстиции. Последнему удивился, но потом выяснилось, что так и надо. Кусок из ответа привожу в своем переводе:
«Податель возражения считает, что своим ответом директор Вируской тюрьмы превысил границы своих полномочий, опираясь при вынесении решения на условия, которых исполнительный план не содержит (прим. — «исполнительный план» — название постановления министра юстиции, которым установлены условия перевода в открытую тюрьму).
Податель возражения считает, что отношения к совершенному преступлению, наличие связей с иностранным государством, а также то, что он является правозащитником, не может быть критерием при вынесении решения о переводе в открытую тюрьму. Тюрьма в своем решении nr. 6-10/24/1049-2 приводит, что податель возражения в заключении был трудоустроен (прим. — т. е. не уходил в отказ от работы) и прошел беседы о ценностных установках, круге общения и отношения к обществу. Из обратной связи, полученной в результате бесед, видно, что цель бесед осталась не достигнутой, что означает, что риск совершения преступления не снизился.
Податель возражения не признает своего преступления, настаивает на том, что совершенное им не является преступлением, и что он правозащитник. Податель возражения осужден за совершение преступлений против государства (прим. — именно так, во множественном числе), а также имеет отношения с иностранным государством.
Податель возражения долгое время занимался антигосударственной деятельностью и т. к. С.Середенко не понимает запрещенность своих деяний, есть вероятность того, что податель возражения продолжит совершение тех же деяний как в открытой тюрьме, так и на свободе. Министерство юстиции согласно с тюрьмой в том, что если лицо не признает совершения им преступления, равно как и своей вины, то у тюрьмы неизбежно возникают сомнения в том, что лицо впредь будет способно вести себя законопослушно, а также в том, что приобретенное и изученное им в ходе программы действительно приобретено — или же его участие было исключительно показным.»
Тут очевидно нужны пояснения, и я их выдам. Дело в том, что упомянутое постановление содержит исчерпывающий перечень причин для отказа в переводе в открытую тюрьму, и ни признание своей вины, ни связи с иностранным государством, ни упоминания «правозащитников» там, разумеется, нет.
Есть риск побега. Это — весомое обстоятельство, но тюрьма в концерте с минюстом явно пытается натянуть сову на глобус. Корни этого натягивания — в моей беседе с опером. Это его «логика»: «Если ты не признаешь свою вину, если вообще считаешь, что такого преступления не может быть, то, выйдя за пределы периметра, можешь решить, что в тюрьме тебе не место, и совершить побег!» Не цитата, но близко к тексту.
Проблема этой «логики» в том, что людей, не признавших свою вину, в открытую тюрьму выпускают пачками. Убийц, контрабандистов, наркоторговцев, насильников, пьяных водителей…И никому такую «логику» не примеряют, только мне.
Это называется «дискриминацией», и об этом я буду писать в суд. Да, будем судиться. Потому что требовать от уже осужденного признания своей вины — нонсенс. Если бы я ее признал, то заключил бы сделку, которую так настойчиво впаривал мне ушедший на пенсию А.Тоотс, и уже давно вышел бы. Так что впереди у меня очередной судебный процесс. Надежд на то, что выпустят на открытую (и тем более на УДО) нет, но приходится думать и о тех, кто пойдет по моим следам. Чтобы им такой дури не доставалось.
Кстати, о русских — в процентах. Разрекламировали мне тут граждане бандиты программу «Õige hetk» — «Лови момент!» (мой вольный перевод). Программа индивидуальная из 12 занятий, 10 из которых мне явно интересны. Ставлю задачу контактеру — хочу, мол. Через какое-то время та появляется с бумажкой, на которой написано а) название программы и план и б) 10%. Спрашиваю: а что это за процессы такие? Отвечает: это твой риск для тюрьмы. И тут же поясняет: 10% — это минимум. Ниже не бывает. Поэтому эту программу ты не получишь. Ибо какого черта изводить на тебя шосударственные средства, если ты — безобиден?
И глаза смеются.
А вот «риск побега» — «это другое».
Ваш комментарий будет первым