Автор: Димитрий Кленский, независимый журналист, Эстония
Национальной идеей Эстонии стала последовательная дерусификация?
Трудно найти более невнятный заголовок, чем тот, который дал текстовому варианту передачи Радио 4 «Особый взгляд» известный журналист Андрей Титов, взявший интервью у премьер-министра Эстонии Кая Каллас.
Журналист посчитал важным выделить из этого длинного разговора тему полной эстонизации образования. Отсюда и заголовок: «Кая Каллас: унификация эстоноязычного образования нужна, чтобы не возникло сегрегации». Для местных русских и русскоязычных жителей это означает полный перевод на эстонский язык обучения всего государственного образования, включая детсады.
Эстонизация, она же дерусификация
Батюшки-светы! Снова, но уже нагловато, обнажилось лицемерие эстонизаторов образования, которые будто бы озабочены неизбежной сегрегацией в случае сохранения русской школы. Возникает также подозрение, что ею пригрозили противникам полной эстонизации образования – чтобы не нарывались. Настораживает и трогательная забота о межэтническом равноправии, хотя решение «русского вопроса» в Эстонии строилось на русофобии и попахивало расизмом.
Тотальной эстонизацией образования её вдохновители не без выгоды для себя хотят, если не ассимилировать, то уж точно принудительно дерусифицировать чуждое им по духу и культуре местное русское и русскоязычное население, то есть обезвредить прозападный мир Эстонии от восточного влияния. И что важно, добиваются этого, поэтапно, поначалу сохраняя (вот она ещё и скрытая сегрегация) давно, ещё с советских времён, сформировавшуюся у неэстонцев социально-экономическую и общественно-политическую отстранённость от жизни эстонского общества и управления страной.
Эстонизация означает, что, прежде всего, русские, а это – каждый четвёртый житель, должны не сразу, но в значительной мере, что наблюдается уже и сегодня, отказаться от своих национальных корней, отдав предпочтение потребительскому мировосприятию и космополитизму и максимально минимизировав национальные духовные потребности. И, наконец, стать лояльными государству во всём, в том числе принять НАТО, а значит признать Россию врагом (то есть предать Отчизну свою и своих предков, то есть прародину).
Получается циничный пазл, который полностью можно сложить только полностью ассимилировав неэстонское население страны.
Что даёт этнократии дерусификация?
Для эстонцев выгода в том, что с их незавидно трудной историей становления нации и соответственно с комплексом национальной неполноценности такой подход, по их мнению, поможет стабилизации общества, а значит, и укреплению национальной безопасности. И это понятно – рядом навечно вражеская и агрессивная Россия и живут там родственники местных русских и русскоязычных, вместе с которыми они сохраняют культурные и духовные связи с прародиной. Дерусификация, и как сопутствующий продукт – небезуспешное внедрение русофобии в души молодого поколения местных русских, должна избавить эстонцев от мании преследования, мол, исчезнет почва для мифов о «пятой колонне».
Такую версию ещё как-то можно было бы принять, поскольку в её основе помимо политической спекуляции много реальных фантомных страхов, от которых власти «почему-то» не спешат избавляться. Например, почему бы не предложить Кремлю заключить Договор о ненападении, нарушение которого могло бы стать аргументом в пользу Эстонии?
Увы, ей, как члену НАТО, выгодно поддерживать миф о российской угрозе, так как это необходимо, прежде всего, покровительствующим Таллину англосаксам, всё ещё мечтающим о мировом господстве. Это предполагает уничтожение России, а перед этим – постоянное третирование восточного соседа. Эстония за такую поддержку НАТО имеет военную помощь Вашингтона и Лондона, гарантии военной безопасности, а также солидную финансовую поддержку Евросоюза.
И вот, наряду с этим, включая тридцать лет политики убывающей, но не прекращающейся дискриминации неэстонской части населения по этническому признаку, всё громче и уже навязчиво стала исполняться новая мантра, разумеется, о гуманизме националистов, только и мечтающих о благоденствии чужаков (muulased). Это объяснимо ставшей со временем полной покорностью русскоязычных людей. Дирижёрами этой неправедной кампании, как кажется многим, с фигой в кармане, стали высшие должностные лица – Президент ЭР Керсти Кальюлайд и новый премьер-министр Кая Каллас.
Русских шантажируют сегрегацией?
Сначала – выдержка из ответов госпожи Каллас на Радио 4 насчёт унификации (читай: эстонизации) образования:
«Конечная цель заключается в том, чтобы в Эстонии жили люди, хорошо владеющие эстонским языком, которые могут участвовать в жизни общества, получать хорошие рабочие места, то есть, чтобы у нас не возникало сегрегации…».
- Но, кто из русских все последние 30, ну, 25 лет восстановленной независимости отрицал необходимость свободного владения эстонским языком? Никто. Зато скрытно этого добивалась эстонская этнократия, которая за эти годы так и не смогла, да и не стремилась, наладить качественное обучение эстонскому языку русскоязычных и русских учащихся, хотя это предписано законом. Примечательно, что эти же люди громче всех кричат об угрозах русского языка эстонскому. Подтверждение этой демагогии и в том, что никто за провал обучения эстонскому языку к ответственности не привлечён.
- Странной выглядит увязывание владения государственным языком с облегчением трудоустройства. За эти годы число неэстонцев, владеющих эстонским языком, заметно выросло, но их представленность во властных структурах как составляла 2-3%, так и осталась на том же уровне. Совсем их нет на государственных должностях. Некоторый сдвиг наблюдается только в предпринимательстве, да и то, часто по остаточному принципу.
- Наконец, демагогия о том, «чтобы у нас не возникало сегрегации». По логике Каллас или той же Кальюлайд, её удастся избежать в случае свободного владения государственным языком. Но только что сказанное о провале интеграции опровергает этот довод. И где гарантии того, что «мечта» эстонизаторов сбудется?
Смешна и попытка озадачить общество возможной сегрегацией.
Как раз благодаря тесному знакомству с ней в восстановившей независимость Эстонии русское и русскоязычное население чётко уяснило, что этнократия держит его в узде, в каком-то смысле и в «духовном концлагере», а все попытки самоорганизоваться пресекаются властью, СМИ и эстонским обществом. Понятное дело – атомизация общества ведёт к разобщению его членов, утрате коллективного взаимодействия, делает их максимально беззащитными, а потому и более манипулируемыми и покорными. Сегрегация в Эстонии, это – будни
Глава правительства не очень понимает, что такое сегрегация. Это – ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ в повседневной деятельности людей разделение их по расовому или этническому, и иному признаку.
Восстановившая независимость Эстония появилась вновь на свет с «родовой травмой» – страна с самого начала поражённая русофобией стала строить сегрегированное общество. Достаточно вспомнить о безгражданстве и законодательном лишении (т. е. принудительном) значительной части именно неэстонского населения избирательного права на парламентских выборах и референдумах.
Ещё пример принудительной сегрегации русского национального меньшинства – трёхкратный отказ в учреждении русской культурной автономии, хотя и предусмотренной Конституцией ЭР и Законом о культурной автономии национального меньшинства. Другим небольшим этносам автономию разрешили беспрепятственно. Формальная причина отказа в том, что русское население (1/4 населения) всё ещё сохраняет черты пришлого народа, слабо укоренившегося в эстонскую специфику, то есть не может считаться… национальным меньшинством. И впрямь, юридическое определение национального меньшинства не совершенно, но главная причина отказа в культурной автономии – страх перед культурным, но всё же и самоуправлением русского населения, поскольку оно предусмотрено законом. Помнится и референдум о территориальной автономии в 1993 году в пограничной с Россией Нарве (эстонцы составляют 2% жителей). Участие в нём приняло более половины горожан, почти 90% из них проголосовала «за». Госсуд не признал итоги референдума, Нарве угрожали даже танками. Между тем идея об автономии родилась по словам бывшего председателя Нарвского горсовета Владимира Чуйкина потому, что «законы о языке, школах и гражданстве в значительной степени ущемляли права неэстонского населения… Из 80 тысяч человек населения города 90% могли стать негражданами Эстонии.
Строго говоря, Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью понимает сегрегацию, как действие, при котором без вразумительного объяснения разделяют одних людей или группы людей от других и в основу этого разделения заложена дискриминация. Сегодня международное право запрещает расовую и этническую сегрегацию, однако она может практиковаться в различных формах, например, в виде социальных норм.
Различают институциональную сегрегацию (параллельные учреждения, например, школы с эстонским и русским языком обучения, ограничение избирательного права для части населения и т.д.). Но, ни советскую школу, ни нынешнюю в Эстонии, нельзя считать сегрегированной, как это давно и неоправданно утверждает один известный местный русский журналист. Он считает возможным сохранение русскоязычной школы только для граждан РФ, постоянно проживающих в Эстонии. Объяснение простое: моноязычное обучение на эстонском или русском языках в раздельных школах было ДОБРОВОЛЬНОЕ, к тому же узаконенное в духе национальной политики СССР. Аналогично в сегодняшней Эстонии.
Далее, сегрегация бывает и территориальная. Сложилось так, что русское и русскоязычное население преобладает на северо-востоке Эстонии, а в Таллине – в частях города Ласнамяэ и Пыхья-Таллин. Есть и части города с абсолютным преобладанием эстонцев. Но здесь о сегрегации де-юре тоже речи быть не может. Никто не запрещает русскому жить в Нымме, а эстонцу в Нарве. Всё в свободе выбора.
Другое дело – де-факто. Помнится, ещё лет 20 назад район Копли в Пыхья-Таллин характеризовали, как «гетто». Ещё недавно эстонские политики нелицеприятно говорили о Ласнамяэ, а северо-восток и сегодня, нет-нет, да именуют «дырой». В то же время закон о местных выборах написан так, что в нарушение демократического принципа пропорциональности части города Таллина с преобладанием русскоязычного населения разыгрывают меньше депутатских мандатов в Горсобрании, чем эстоноязычные части города.
Когда по закону, когда подсознательно, из-за неприязни к русским, к их образу жизни и привычкам власть создавала заведомо худшие по сравнению со средними по стране условиями жизни там, где концентрируется неэстонская часть населения. Со временем пришло понимание, что «гетто» может представить опасность и для жителей преуспевающих районов, а то и стать источником общественного недовольства с ярко выраженным этническим окрасом. В лучшую сторону стало меняться и отношение к его обитателям, а их отношение – к власти.
Но пока ещё в целом, и на русскоязычном северо-востоке, и на эстоноязычном юго-востоке, остаются признаки территориальной сегрегации, даже не обязательно этнической. К сожалению, и в радиоинтервью Андрею Титову премьер-министр Кая Каллас очень уж поверхностно говорила о социально-экономических потрясениях в сланцевой отрасли из-за новой «зелёной политики Евросоюза».
Откуда берёт начало сегрегация?
Специалисты выделяют сегрегацию и в иерархических ситуациях, когда, к примеру, представителю одной расы или национальности, разрешено работать, например, обслугой у представителя господствующей в стране расы или титульной национальности. Вот тут, хотя и нет прямой сегрегации, но всё равно у Эстонии рыльце в пушку. Пример: значительная часть медиков страны уезжает на заработки в страны Скандинавии, поэтому, к примеру, столичная Ярвеская больница по уходу, обеспечивая местами в общежитии, переманивает медсестёр с русскоязычного Ида-Вирумаа. Это ослабляет здравоохранение проблемного русскоязычного региона.
Только что в Рийгикогу парламентарий от партии EKRE Мэрри Аарт, задавая вопрос премьер-министру Каллас о вакцинации против коронавируса, обратила внимание на «региональную дискриминацию, поскольку предпочтение в прививках отдаётся Таллину и северо-востоку в ущерб остальным регионам». Это – тоже не классическая сегрегация, отдалённо напоминает позитивную дискриминацию, то есть стремление к выравниванию этнического неравенства. Впрочем, в данном случае речь, прежде всего, шла не только о борьбе с коронавирусом, поразившем более всего русскоязычные регионы, но и о предотвращении распространения вируса в эстоноязычные уезды.
Проблема разделения общества по этническому признаку имеет объективные и глубокие исторические корни. Но это явление обнаружило себя лет тридцать назад – сразу после восстановления независимости Эстонии, которая оставалась ещё молодым, не вполне зрелым государством. Оттуда и ксенофобские девизы «Эстония для эстонцев» и «Сначала права эстонца, потом – права человека».
Примечательна позиция журналиста и общественного деятеля Тийта Маде, призывавшего в середине 90-х годов ультра-националистов не спешить расставаться с «оккупантами», мол, а кто будет обслуживать эстонцев? В 1989 году в интервью шведской газете «Svenska Dagbladet» он сказал: «Редко можно найти приятного, дружелюбного и добродушного русского. …Сегодня русский народ – смесь тех народов, которые однажды насиловали русских женщин – отсюда эта агрессивность…».
В основе сегрегации, её проявлений в Эстонии – русофобия и ксенофобия, даже рудименты расизма. Надо повторить: с годами в публичном пространстве их проявлений становится меньше, однако характерно, что лидеры общественного мнения, политики и творческая интеллигенция такие случаи в СМИ не осуждают. Не принято такое в Эстонии, иначе прослывёшь «рукой Москвы».
В своё время эстонский поэт и мыслитель Яан Каплинский сказал мне, что эстонцам, чтобы изжить в себе русофобию понадобится два, а то и три поколения. И понятно, и обидно. Местные русские и русскоязычные жители по определению невиновны в том, что эту русофобию породило, к тому же они давно демонстрируют титульной нации покорность, порой даже унизительную для эстонца, не страдающего русофобией.
Димитрий Кленский
Таллин, 25 февраля 2021
Послесловие. А теперь сравните случаи, приведённые в статье, с выдержками из Конституции Эстонской Республики:
Статья 9: «Перечисленные в Конституции права, свободы и обязанности всех и каждого в равной степени распространяются как на граждан Эстонии, так и на пребывающих в Эстонии граждан иностранных государств и лиц без гражданства».
Статья 12: «Никто не может быть подвергнут дискриминации из-за его национальной, расовой принадлежности, цвета кожи, пола, языка, происхождения, вероисповедания, политических или иных убеждений, а также имущественного и социального положения или по другим обстоятельствам… Также запрещено и карается по закону разжигание… дискриминации между слоями общества».
Ваш комментарий будет первым