«Поступил приказ похоронить убитых, и лопаты застучали здесь же, возле здания штаба, в центре большой цветочной клумбы. Бойцы копали молча, сосредоточенно… Рядом со всё более углублявшейся могилой лежали погибшие, им, закончившим здесь свой короткий жизненный путь, предстояло ждать возвращения уцелевших товарищей, а заодно и почестей над местом своего вечного покоя…
Скрежещут лопаты, засыпая песчаной землёй тела защитников границы… Скоро вырастет над ними бугорок, и пока что он не будет украшен ни цветами, ни венками…»
(«В паутине», Н.Николаев, Р.Грейчюс. Клайпеда, 2014 г.)
Времена изменились
Эти строки о том, как в ночь на 23 июня 1941 года воины 3-й комендатуры 105-го погранотряда, без малого сутки защищавшие небольшой литовский городок Швекшна, хоронили своих товарищей. А мой соавтор Н.Николаев, в то время лейтенант, участвовавший в том бою, затем с группой уцелевших товарищей отходил с границы и вскоре оказался в фашистском плену.
Необычно родилась эта книга. С Николаем Николаевым я познакомился в 1975 году во время встречи ветеранов границы в Паланге, а затем несколько раз встречался с ним, когда он с женой приезжал отдыхать в Бирштонас и Друскининкай. Каждый раз мы вместе возлагали цветы в Швекшне на братской могиле его боевых товарищей.
На его груди всегда сиял значок лауреата Государственной премии СССР. Меня поражала феноменальная память этого человека, и я сказал, что ему следовало бы написать книгу о пережитом в годы войны. Он, учёный технического профиля, тогда ответил: «Давайте сделаем это вместе. Я буду подавать факты, а вы их литературно обработаете».
И он взялся за дело. Написанную главу печатал на машинке и отправлял мне по почте, я её переделывал и отсылал обратно в Пензу для согласования. Главы, а их в книге 15, мы взад-вперёд «гоняли» три года, а тут и перестройка по швам затрещала, многое менялось, и все издательства, в которые я обращался, отвечали одинаково: «Да отстаньте вы с темой войны. Не до неё теперь».
Н.Николаев умер в 1990 году. Книгу же с помощью его дочери Тамары, внучки Наташи и добрых людей удалось издать лишь в 2014 году. Её презентация состоялась в Клайпеде, на ней присутствовали москвички Тамара и её дочь (кстати, Наташа, художница, оформила книгу своего деда).
Презентовать книгу пожелала и работница местной библиотеки, в Швекшну рвалась Тамара, родившаяся в этом городке в 1941 году. Но это был год украинского «майдана», и организовать презентацию книги на русском языке, да ещё с участием двух представительниц «вражеского» государства запретил местный чиновник.
А Тамару с Наташей я тогда всё-таки в Швекшну свозил. И даже дом, в котором родилась дочь пограничника, помогла нам найти учительница–пенсионерка Она Пинтверене. А обстоятельную экскурсию по городку нам устроил местный историк Пятрас Челяускас. Не испугались они закордонных женщин.
В своей статье «Это нужно не мёртвым» («Обзор» №29, 2020 г.) я писал: «Времена изменились, и на братской могиле, находившейся в парке и в конце войны принявшей останки тех, кто освобождал городок, перестали высаживать цветы. А вскоре это захоронение было уничтожено – останки воинов местные власти перенесли на окраину гражданского кладбища».
Есть женщины в наших селеньях…
И ещё в той статье были такие строки: «В День памяти и скорби мы с сыном здесь столкнулись с беспамятством. Я не удержался и, присев на корточки, принялся выпалывать сорняки, в которых утопали памятные плиты».
Об увиденном мы тогда рассказали одной нашей знакомой – клайпедчанке Наталье. Она попросила свозить её туда. Поехали втроём. Она произнесла: «Мы приведём это святое место в порядок».
Кто эти «мы», я не спросил, но поинтересовался, кто из её родственников воевал. Услышал: «Вы удивитесь – никто».
И вот в день годовщины окончания Второй мировой войны Наталья вновь попросила нас с сыном свозить её в Швекшну. С нами поехал полковник Советской Армии в отставке Анфиян Антонов, недавно ушедший с поста председателя Совета ветеранов Великой Отечественной войны Клайпеды.
Теперь это захоронение мы увидели уже издали. Оно сияло белизной обновлённых надписей. То место, на котором недавно буйствовал бурьян, покрывало имитирующее травку покрытие цвета фуражек пограничников. Захоронение обрамляли бордюры. Мы возложили цветы, зажгли свечи.
Так кто эти «мы», которые за короткое время навели здесь образцовый порядок?
«Мы работали вдвоём – я и Жанна, — пояснила Наталья, — но предварительно, как положено, свои действия согласовали с тем же сянюнасом, что тогда «зарубил» в Швекшне презентацию вашей книги. Закупили краску, покрытие, обновили надписи, которые уже с трудом читались. Конечно, понадобились и мужские руки – разве уложили бы мы с Жанной бордюры, убрали бурьяном поросший дёрн? За небольшую плату вызвались помочь трое местных мужчин. Спасибо им. Деньгами нам ещё помогла наша знакомая Лариса».
Я не удержался, спросил, в какую сумму всё это вылилось, да и фамилии двух других помощниц Натальи хотелось узнать. Узнал. На ухо Наталья шепнула. Но попросила эту информацию оставить при себе.
Я стоял возле возрождённой памяти и смотрел на эту пожилую женщину, как на святую. Что подвигло её на это свершение, за которое даже наши власти должны бы ей объявить хотя бы благодарность? Ведь она привела в порядок кусочек литовской земли, в которой упокоились освобождавшие её солдаты. И мне показалось, что те ребята, чьи фамилии вновь засияли на плитах и заговорили, и те оставшиеся неизвестными пограничники, имена которых при реставрации захоронения в 2005 году забыли упомянуть ответственные тогда за это лица, тихо благодарили её.
Уже в кафе Швекшны не удержался и выпил сто «послефронтовых» грамм за здоровье трёх неравнодушных женщин. Прощаясь, Наталья сказала: «Надо бы заглянуть на другие воинские кладбища». Я не спросил, зачем. Без слов было понятно.
А уже дома родились строки:
Есть женщины в наших селеньях,
Готовые подвиг свершить,
Чтоб парни кровавых сражений
Могли в нашей памяти жить.
Ваш комментарий будет первым