Автор: Евгений Капов, независимый журналист
Исполнилось 60 лет Эдуарду Конту — замечательному человеку, заслужившему любовь и уважение детей и их родителей. Этому юбилею посвящена выставка, открывшаяся в галерее Белый зал Кохтла-Ярвеского Музея Сланца.
О том, что художник Эдуард Конт рисует «веселые картинки», пишет и иллюстрирует детские сказки, сочиняет песни, не знает только ленивый. А вот то, что на его молодые годы выпало испытание болью, знают немногие. Как истинный мужчина, он не кричит об этом на каждом углу, не кичится боевыми наградами. Свои воспоминания о боли он доверяет краскам и кисти.
Глядя на бесшабашные банно-пивные жанровые картины работы художника Эдуарда Конта, завоевавшие популярность от Дальнего до Ближнего Востока, можно подумать, что и вся его жизнь была и есть такая же легкая и беззаботная. Если бы не три работы, представленные художником на его юбилейной выставке. Это триптих «Гибель парома „Эстония“», полотна «Спитак» и «Третий тост». Эти работы объединила… боль. Боль от трагедии в Балтийском море, унесшей около тысячи жизней, боль от потери друзей во время войны в Афганистане в 1980 году, боль от горя, постигшего Армению во время землетрясения, полностью разрушившего город Спитак в 1988 году. В результате этого стихийного бедствия погибли 25 тысяч человек.
На открытие юбилейной выставки в Белый зал пришли его друзья. И не только пришли: многие добирались из–за пределов Ида-Вирумаа. Столичные гости, например, одноклассник Эдуарда, руководитель знаменитого ансамбля духовной музыки «Orthodox Singers», заслуженный деятель искусств Валерий Петров, несмотря на страшную занятость, принял приглашение друга. Пришли руководитель ветеранской организации Кохтла-Ярве Валерий Тумко, братья-«афганцы» и братья-художники. Поздравил Эдуарда и официальный гость – советник городского управления Валерий Корб.
Руководитель Содружества ветеранов и пенсионеров Кохтла-Ярве Валерий Александрович Тумко после того, как вручил Эдуарду подарок, выполнил поручение руководства организации «Боевое братство без границ», объединившей ветеранов локальных войн и конфликтов. Он вручил юбиляру медаль «За мужество и доблесть», а также наградное удостоверение ней.
А накануне
Накануне юбилея журналист пригласил Эдуарда на чашечку кофе. Поинтересовался, как себя чувствует он в эти свои 60 лет.
— В голове не укладывается: я – и вдруг – 60 лет. Казалось, еще недавно была молодость, и вдруг – уже шестьдесят!
— А ты вспомни свою картину по мотивам «Аленушки» Васнецова, которую нарисовал во время работы на Сланцеперерабатывающем комбинате. И сразу вернется молодость!
Журналист показал Эдуарду фотографию картины, которую сохранили рабочие токарного цеха, повесили там на стену, чтоб веселее работалось. Эдуард поглядел на нее и начал вспоминать.
— Сначала я года три работал на СПК (Сланцеперерабатывающий комбинат имени В.И. Ленина. Авт.), слесарем, куда по знакомству меня устроил батя. Он тоже там где-то работал. Потом, узнав о моих способностях, оставили слесарем только вместо зубила и ножовки по металлу, дали мне палитру и кисти. Словом, выполнял обязанности художника. Год или два работал заводским живописцем, а потом дети пошли. Думаю: зарплаты художника не хватит. Пошел чистить цистерны.
— А до СПК?
— Я родился в Кохтла-Ярве, ходил в детский сад «Золотой ключик», учился в школе №3, которая сейчас Кесклиннаская основная школа. В школе начал рисовать. Способность к этому унаследовал от своего деда. А его отец – мой прадед, поехал помогать молодой советской России. Он был очень идейный, у него в друзьях был Виктор Кингисепп! Там, в Сибири, на Алтае, родился мой дед. В 1947 году он переехал в Кохтла-Ярве, работал главным инженером на шахте «Кява-2».
— В 1967 году ты пошел в школу, в 77-м получил аттестат…
— С божьей помощью. Потом попытался учиться в ПТУ на сварщика, и в 1978 году пошел в армию. Через год был отправлен на афганскую войну. На войне – как на войне: приходилось и самому убивать, и хоронить убитых.
— Что страшнее: стрелять в людей, или — когда в тебя стреляют?
— Поначалу мы даже не понимали, что происходит. Поли свистят возле уха, чиркают по асфальту. И мысли нет, что это стреляют в тебя. Под первый обстрел наша колонна попала ночью. Мы на Кабул шли, но в районе Саланга нас вернули назад. И тут колонна попала под обстрел. Я и мой кореш Митроха находились в метрах двадцати друг от друга. Смотрим – искры из асфальта летят. Вышли посмотреть – так это по нам стреляют! Залегли, открыли ответный огонь. И то же самое сделали водители остальных машин. Нас обстреливают с гор, а мы в ответ поливаем в темноту, на вспышки выстрелов. Опустошили по четыре магазина. Потом старшина выписал каждому по хорошей оплеухе. Мол, вы что наделали! Потратили все патроны, а а в кого стреляли? Не видишь цель – нечего поливать! А если бы душманы спустились с гор, перерезали бы вас как курят! У вас же ни одного патрона не осталось! Дал нам цинку патронов, мы заново снарядили магазины, и в следующий раз, наученные горьким опытом и старшиной, уже стреляли в цель. А цель – это либо ты попал, либо в тебя попали. Хорошо что в тот раз под утро на бэтээрах подошли десантники с крупнокалиберными пулеметами. Если бы они до рассвета не успели, то нашу колонну – 180 машин с нефтепродуктами, пожгли, а нас бы всех попросту перерезали.
Не всегда обходилось без потерь. До сих пор помню, как хоронили первого бойца. Уазик, прицеп застлан красной тканью, на прицепе гроб, в нем наш товарищ, укрытый белым саваном…
— Эта война тебе до сих пор снится?
— Иногда. После того, как написал картину «Третий тост», стала сниться реже.
— А чего тебя в 1988 году понесло в Спитак? Военкомат направил?
— Нет, нет, поехали добровольно. Наш брат-афганец Игореха Федоров стал всех собирать, он тогда руководил секцией ветеранов Афгана. Мол, ребята, поедем? Поедем. Он уже договорился в горисполкоме, и мы в Армению уехали, со своим инструментом, пропаном, кислородом. Когда мы в Спитак приехали, там в эстонском лагере уже было 250 человек. Нас направили разбирать завалы на лифтовом заводе. И вот при разборке завала я увидел картину: женщина, придавленная плитой, закрывала собой двух девочек. Это – шок на всю оставшуюся жизнь! Так появилась картина «Спитак» — одна из большой серии, наброски к которой я делал по памяти уже дома.
— Эдик, как ты думаешь: политики, которые сегодня ведут себя воинственно, они справятся с собой, если попадут в такую ситуацию, в которой довелось побывать тебе, или же они при первом свисте пули возле уха испачкают труселя?
— Ничего они не испачкают. Они и воевать не будут. Воевать солдаты будут! Война – это грязь. Страшная грязь.
— Философ Гео́рг Вильге́льм Гегель сказал, что «история учит только тому, что ничему не учит». Это, по большому счету, касается этих самых политиков. А если посчитать, что твои 60 лет — уже маленькая история, чему-то она тебя научила?
— Главный урок – не надо совать нос, куда не надо.
— Это будет покруче Гегеля. И честней.
— А что такое – жизненный опыт?
— А в свои шестьдесят я прозрел: стал видеть людей. Этот – сволочь, а этот – нормальный человек. Это видение пришло с возрастом. Недаром же в романсе «Белой акции гроздья душистые» есть слова: «Боже, какими мы были наивными, как же мы молоды были тогда».
— Эдуард, ты относишься к людям, которые воспринимают чужую боль, чужое горе, как свое собственное. А есть те, кого принято называть, мягко выражаясь, пофигистами. Неужели, как говорил Жванецкий, «большая беда нужна», чтобы все всё поняли?
— Жизнь человека обесценилась. Искусство перестает показывать вечные человеческий ценности.
— Сколько у тебя детей?
Две дочери, две внучки и один внук.
— И что ты делал и делаешь для того, чтобы из них не выросли пофигисты?
— Сказки пишу. Сейчас в новой сказке, когда злой волшебник принес волшебный кошелек и стал бросать в него монетки, которые «размножались», превращаясь в сказочное богатство, девочка сказала деду, что если бы у не был такой кошелек, она бы себе натрясла на шубку, новое платье, башмаки, пироги. Знаете, что ей ответил старик? Вот если ты сама честно заработаешь монетку и с удовольствием ее потратишь, ты будешь самым счастливым человеком в мире. Надо честно жить, и будет тебе счастье.
— Ты веришь в чудеса?
— Я верю в людей. И Бога.
— Если бы ты был волшебником, что бы ты сделал для этой Земли?
— Я, когда был молодой, мечтал разбогатеть и открыть бесплатную столовую для всех людей: пусть кушают на здоровье. А сейчас я думаю, что будь я волшебником, внушил бы всем детям как следует правильно жить – в честности и мире.
— А взрослым, особенно политикам, что бы ты вложил в голову?
— Абсолютно тоже самое.
Фото автора. На главном фото: ветераны боевых действий в Республике Афганистан возле картины Эдуарда Конта «Третий тост»
Ваш комментарий будет первым