Автор: Димитрий Кленский, независимый журналист (Эстония)
Пришло сообщение: умер Михаил Борисович Рогинский. Он давно тяжело болел. Но с этой новостью пришло осознание, что с уходом личностей такого калибра остро ощущаешь смену эпох.
Его неофициально считали «золотым пером» русской журналистики Советской Эстонии. Его помнят те, кто работал с ним в одноимённой, ведущей газете страны «Советская Эстония», кто читал его материалы, встречался с ним на читательских конференциях. Можно сказать, что его знала вся русскоязычная Эстония с конца 60-х годов прошлого века. Возьму на себя смелость утверждать, что Михаил Рогинский всё же был среди коллег, включая и все другие печатные издания, первым среди первых. Об этом говорит и то, что последние годы работы в «Советской Эстонии» он был специальным корреспондентом при секретариате, то есть был признан журналистом-универсалом, которому можно было поручить любое задание. И ещё: его, беспартийного, приняли на работу в самую влиятельную газету республики – орган Компартии Эстонии, редакцию газеты «Советская Эстония». За этим было признание его таланта и верного служения профессии.
И это при том, что уровень журналистики в советское время был намного выше, чем сегодня в свободной Эстонии. Творчество Михаила Рогинского совпало с расцветом русской журналистики в 70-80-е годы прошлого века. Длинен список корифеев пишущей и фотографирующей братии той эпохи: Юрий Вандерфлит, Гера Вейзблат, Роланд Трубецкой, Юрий Носков, Пётр Пушкин, Файви Ключик, Дмитрий Пранц, Татьяна Опёкина, Сергей Кузнецов… Не для красного словца, не потому, что раньше собаки громче лаяли, будет сказано: всех не перечислишь. Колоритными фигурами были, например машинистка Нинель Нужина (высочайшей культуры и знаток русского языка) или шофёр Вильям Сууркууск (чемпион Эстонии по мотокроссу).
Михаил Рогинский родился за несколько лет до войны и ребёнком запомнил её ужасы и страдания. Может быть, а может это семья, родители, но это не могло не сказаться на формировании его личности. Михаила Борисовича отличала удивительная скромность. Так, он никогда не кичился своими успехами или знакомствами с известными людьми, например, он никогда, как впоследствии многие его коллеги, не заявлял, что «он – друг Довлатова». Он не только умел радоваться успеху товарищей по редакции, но и сам вызывался помочь советом. И, конечно, он был удивительно обаятельным человеком, душой компании, как теперь говорят, обладал харизмой.
Ещё Михаил Рогинский был очень чувствительный к проявлениям непорядочности и хамства. При всей своей мужественности (высокий и стройный, умеющий постоять за себя, и не только за себя) он был душевно раним. Ещё одно важное качество Михаила Рогинского – он умел сочувствовать, сострадать, подставить плечо тому, кого незаслуженно обидели. Все его публикации, от новости до очерков пронизывали социальные нотки, всегда Михаил Рогинский был на стороне слабого, обиженного. Это тем более примечательно, что долгое время он был корреспондентом отдела промышленности и писал на хозяйственные и экономические темы. Человек для Рогинского всегда был в центре его репортажа или корреспонденции. Через него он раскрывал освещаемые проблемы.
Михаил никогда не страдал звёздной болезнью. Он всегда общался с коллегами, как равный среди равных. Но при всей мягкости и душевности его характера, он не переносил несправедливости, фальши, лжи. И тут он мог даже вскипеть, отстаивал справедливость не только эмоционально, но и убедительностью доводов. В то же время его критика никогда не была критиканством, злобной, злорадной, как у антисоветчиков. Будучи критически настроенным к советской действительности (а кто тогда в той же редакции, да в той же газете «Правда», не видел признаки надвигавшегося застоя?), Михаил Рогинский никогда не был антикоммунистом или русофобом. Смею утверждать, что он считал себя советским человеком, россиянином, но который сильно переживал по поводу человеческой или государственной глупости.
Судьба вынудила его сначала стать инженером-энергетиком – его трудовая биография связана с мощным энергетическим комплексом под Нарвой. Но другой талант взял верх. Окончив журналистский факультет Ленинградского университета, Михаил Рогинский решил быть журналистом в уже знакомой ему Эстонии. Мало того, что почти каждая его публикация было его творческим успехом, новым достижением. Он отличался удивительной ответственностью за то, что он писал, чувствовал слово, как немногие. Был случай, когда к съезду КПСС редакция приурочила тематический разворот, под «шапкой», составленной аршинными буквами. И только он, в последний момент заметил ошибку: «Сегодня будем жить лучше, чем завтра». Иначе был бы скандал. Ему тогда выписали неслыханную премию – 100 рублей, почти месячный оклад рядового корреспондента.
А ещё Михаил Рогинский отличался феноменальной трудоспособностью. Он много раз переписывал свои статьи, хотя каждый вариант был бы принят редакцией сходу, не глядя. Объяснял это Михаил Рогинский даже не желанием улучшить качество материала, стремлением довести текст до минимума – для него было в удовольствие экспериментировать, превращая работу над каждой статьей в творческую лабораторию.
С восстановлением независимости Эстонии он уходит из профессии, становится издателем, занимается бизнесом. Такое решение можно объяснить и тем, что ушли лучшие годы для творчества, а может и тем, что писать против того, о чём он писал многие годы, для Михаила Борисовича было беспринципно. Более того, он наконец-то ощутил свободу в полном смысле этого слова и решил пожить для своих близких, да и себя. Для них он стал зарабатывать приличные деньги, а сам – жить в своё удовольствие, в том числе много путешествуя. Это было компенсацией за трудное военное и послевоенное детство, да и аскетический образ жизни в советское время.
Ещё один хороший человек ушедшей эпохи покинул этот мир:
… Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!…
Ваш комментарий будет первым